О вере и поверьях

Как-то так уж устроен человек, что ему органически необходимо во что-то верить — слепо, беззаветно, не задумываясь, иначе жизнь ему не мила. Он может верить, например, в Великую Истину, в руководящую роль партии или в вечную любовь — как получится. Но самая распространенная форма веры — это, пожалуй, религия: человек ищет в ней утешение и комфорт; оказавшись в затруднительной ситуации и потеряв веру в собственные силы, он почти инстинктивно возносит мольбы богам, надеясь на помощь; а если Фортуна все-таки отвернулась, то он, по крайней мере, может обижаться на высшие силы (и тем самым хоть на время подавить постыдную мысль: «Я — неудачник!»). Как сказал один из героев Муркока: «Я не приспособлен жить там, где нет Богов. Подумать страшно, что мне некого будет упрекать в своих несчастьях!»

Религии, отвечающие на основные «зачем?» и «почему?», существовали у многих народов. Так или иначе, они объясняли все, что волновало человека: как возник мир и населяющие его существа, почему гремит гром и меняются времена года, отчего возникают разного рода проблемы и как их решить, а также что происходит с людьми после физической смерти тела. Со временем некоторые религии (те, что были лучше организованы, имели более продуманную идеологическую базу и, главное, больше подходили правящей касте) стали главенствующими и начали распространяться, охватывая все большие территории (чему немало способствовали экспансии наиболее прогрессивных держав). Старые религии при этом объявлялись языческими суевериями и, как правило, активно подавлялись, однако это не значит, что они исчезали бесследно. Например, христианство во время своего победного шествия по планете старалось в первую очередь искоренить веру в старых богов; оно отчаянно сражалось с местными «ересями», а в итоге понемногу, исподволь ассимилировалось, создавая новые диковинные сплавы. Взять хоть русскую глубинку, где и в XIX-XX веках крестьяне, истово молясь христианскому Боженьке, совершали вполне языческие обряды - скакали через огонь на Иванов день, резали курей под овином, оставляли домовому кашу и пироги. Точно так же и в английских селах добропорядочные хозяйки, не пропускавшие воскресных служб в церкви, суеверно выставляли блюдечко с молочком для брауни и обитателей холмов. Оно и понятно, деревенские обычаи практичны насквозь, а земледельцу да скотоводу не все ли одно, какому богу молиться; ему надобно урожай взрастить, скот сохранить да семью обеспечить, а будет ли в этом помогать старик Саваоф или, скажем, древнеславянский Род — ему, земледельцу, без разницы, был бы результат. Но при этом для деревни религия куда важнее, чем для города, потому что крестьянину куда чаще приходится иметь дело с природой — непредсказуемой, капризной, опасной. У горожанина другие проблемы, да и образован он лучше; у него, как правило, больше свободного времени, он более индивидуален и потому задумывается о таких вещах, какие крестьянину и в страшном сне не привидятся.

Вот эти самые вольные мысли и стали, в конце концов, причиной глобального религиозного кризиса. Человек вдруг задумался: а нужен ли ему вообще какой-то там Бог? Почему это он, человек, хозяин Земли, должен поклоняться тому, кого даже ни разу не видел и чье существование очень даже под вопросом? Последние века сильно изменили представления людей о мире: человечество с трудом, но осознало, что за облаками и звездами располагается вовсе не прекрасный рай, а бесконечный космос, в котором летает множество других планет; оно (человечество) с гримасой, но проглотило и переварило теорию эволюции, археологические находки, изыскания Дарвина и понятие атома... И потеряло веру в своих богов.

Но — вот чудо! — религии не умерли. Подобно фениксу, они пали пеплом и возродились вновь — в чем-то обновленные, в чем-то прежние. Самое удивительное, что вместе с «главными» религиями мира вдруг начали возрождаться и более старые, языческие верования: люди теперь сплошь являлись творческими личностями, каждый рано или поздно кидался в духовные искания, так что имеющиеся в наличии варианты (христианство, иудаизм или буддизм) уже не могли удовлетворить все запросы. Разумеется, религии нового столетия должны отличаться от своих предшественников; и, по сути, теперь это уже совсем другие учения...

Возьмем, к примеру, неоязычников Европы и Америки. Они использовали старые мифы, старых богов и те древние обряды, которые сохранились при христианизации; но под все это была подведена новая идеология. Как писала одна из английских «ведьм»: «Мы, язычники, веруем в то, что вся Природа — это проявление божества, или творящих сил; все в Природе наделено духом; эти божественные творящие силы могут представляться нам в виде пантеона богов и богинь. Природа развивается в круговороте времен года, а значит, и мы рождаемся для того, чтобы умирать и возрождаться вновь. И, активно участвуя в этом круговращении природы посредством ритуала, мы можем достичь гармонии с потоками творящих сил, текущими сквозь нас, и благодаря этому жить счастливой, творческой и продуктивной жизнью для своего блага и во благо всей земли». Викка, Асатру, славянское язычество — все эти новые культы со старыми корнями не лучше и не хуже других религий. Правда, порой они излишне цепляются за эти старые корни — а стоит ли это делать? Ведь и мифы, и боги, уместные в свое время и на своем месте, в настоящее время, так сказать, «потеряли актуальность»; они не привлекательны в своем исходном виде, а попытка переделать все на новый лад, «обелить» былые грехи зачастую выглядит просто смешно, а то и отталкивающе. Например, язычники обычно считают древних богов своими мифическими предками, добрыми родственниками, с которыми можно общаться как со старшими товарищами; однако во многих мифах упоминается, что боги создали людей именно для служения себе и требовали полного повиновения. В эпоху «свободомыслия и равноправия» такая идея неприемлема: никому (даже христианам) не хочется ощущать себя рабами... В результате старые мифы (которые почитаются — и никуда от них не деться) приходится переделывать или изменять. Но не лучше ли в таком случае использовать более древнюю религию — поклонение Природе в чистом виде? Ведь до того, как люди стали приносить жертвы богам, они каждое дерево, каждый камень и лист населяли духами (ками, как их называли японцы); и лишь позднее некоторые духи стали приобретать первейшее значение, превратились в богов. И если боги непостижимы и далеки, то духи — рядом, их можно если не увидеть, то почувствовать; а в том, что природа и каждая ее частица имеет свою душу, не усомнится ни один человек, проводящий хоть часть времени за городом (тут я, естественно, не имею в виду тех, кто за город ездит только на машине и только с целью выпить водочки под шашлычок)...

Наверное, главная задача религии сегодня — давать не ответы на вопросы, не готовые решения, а комфорт, душевное равновесие, утешение. Ребенку, разбившему коленку, становится легче, когда он вместе со слезами выльет горечь и обиду; а еще легче ему будет, если мама его пожалеет и скажет, что «до свадьбы заживет». Так и человеку, приходящему в церковь (какой бы религии она ни принадлежала и как бы не выглядела — пусть это будет хоть круг камней на поле), становится легче от общения с единомышленниками, от каких-нибудь напутственных слов или даже пустого обещания, что все наладится, потому что боги тебя любят. Духовное единение — великая сила, может горы своротить! А языческая религия к тому же может удовлетворить и романтические устремления, помочь «поиграть в прошлое» (хотя сам человек может этого и не осознавать: заметим, что сами язычники относятся к своей вере очень серьезно и утверждают, что не имеют ничего общего с любителями исторически-фантастических игрищ). Так что, может быть, и неважно, кому возносит молитвы современный человек — христианскому Богу или иудейскому, Будде или Одину, Зевсу или Перуну; главное, чтобы он чувствовал себя на своем месте. Тем более что многие мировые религии очень похожи. Вы никогда не задумывались, к примеру, что миф о происхождении земли, изложенный в Библии, очень напоминает мифы Скандинавии и кельтов? А если уж точнее, то мифы Шумера (легшие в основу Ветхого Завета) напоминают мифы германских народов. «Энума элиш», эпос древних вавилонян и ассирийцев, сообщает, что в начале не было ничего, кроме вод — Апсу («пресные воды»), Мумму («скрывающий туман») и Тиамат («соленые воды»); потом возникают боги, и один из них — Мардук — побеждает Тиамат, после чего создает из нее землю. У скандинавов же в начале времен существует только бездна, на дне которой вечный холод, а на юге — огненная страна; и холод, соединившись с пламенем, порождает воду (океан), а в нем зарождается великан (Имир), которого потом убивают появившиеся боги (Один, Вили и Ве); из тела великана они создают землю.

Кстати, миф о появлении обитаемой суши из воды повторяется едва ли не во всех уголках нашей круглой Земли; и кое-кто склонен думать, что упоминаемые в мифах боги-творцы — это, на самом-то деле, пришельцы с другой планеты, исследовавшие некогда Солнечную систему... Чем не основа для новой религии, господа?